Почему мне нравится пересматривать сериал «Клан Сопрано»? Одна из причин — личная завязка с героями фильма и их местом жительства. Ведь снималось все рядом, и когда едешь на машине или просто ходишь по магазинам, внезапно понимаешь, что тут вот стояла телефонная будка, из которой в фильме велись разговоры, а вот этот магазин — якобы тот, где жульничали с кредитными картами. И сериал снят так, что ты как будто живешь рядом с героями, участвуешь или становишься свидетелем событий, как-то сопереживаешь, но самое главное — понимаешь по каждому кадру, где это происходит.
Не знаю, может, это только для меня, а у других такого нет, но штат Нью-Джерси, вероятно, не примечательный ничем особенным, но стал в доску своим, знакомым и родным. До каких-то смешных ситуаций, которые твоя голова устраивает каждый раз, как видишь это снова.
Например, проезжая очередной мост на местном 17-м шоссе, знаешь, что на стыке моста и дороги — плохо заделанная яма, и сколько ни жаловались — ее не могут сделать лучше, так как надо не яму латать, а мост 1928 года менять. А вот, например, ничем не примечательная пекарня в городе Хакензак. Случайно обнаружилось, что ее держат немцы в каком-то десятом поколении и делают традиционные сладости по старым рецептам. И вообще, радует, что Хакензак — город довольно бедный, но с большим количеством старых зданий — начинает оживать, и уже не одни пьяные забулдыги сидят на лаках, а появились вполне нормальные жители, открылись новые магазины, старая ж/д снова работает.
Ну и потом, нужно просто интересоваться местом, в котором живешь. Пытаться узнать его историю, понять его скрытые послания и найти то, что забыто и заброшено. Потому на самом деле болела душа, когда снесли красивейший комплекс старых зданий госпиталя 1872 года для душевнобольных. Он был построен с невиданной до того роскошью и размерами. Поговаривали, что площадь главного здания — вторая в США после Пентагона. Но после долгих поисков, денег на реставрацию так и не нашли — и здания больше нет. А ты наблюдаешь его историю и лично участвуешь в последних 10 годах жизни этого здания. Участвуешь: фотографируя его формы, отдельные постройки, переходы, надписи на стенах. Да так рьяно, что тебя арестовывает полиция за якобы нарушение чей-то установленной границы. Потому можно когда-то с гордостью кому-то рассказать, что твои $1200, потраченные на адвоката, суд и штраф, были вложены в благородное дело спасения здания.
Или почти никто не знает и не замечает, кроме меня, старую заброшенную ж/д на западе штата, которая ведет к забытому мосту через реку Делавэр в Пенсильванию. На мост махнули рукой в 50-х годах. После того, как его сильно потрепал один из ураганов, поезда перенаправили по другой ветке, решив, что старый мост нет смысла восстанавливать. И вот по нему изредка лезут куда-то мальчишки или ловят с него знаменитую радужную форель. Почти никто даже не замечает его в густой листве заросших кустов. Я же решил остановиться, а потом найти историю, почему и как такой мост закрыт на столько лет.
Очень много связано с нашими детьми. Они как будто живая история вокруг нас. Невозможно проехать мимо начальной школы дочери и очередной раз не вспомнить, как она с другими, такими же маленькими детками, исполняла песенки про Рождество и Хануку. Ведь там специально сделан полный интернационал и христиане поют с евреями, а евреи поют с христианами. И вроде бы сущая мелочь, для этой страны из года в год повторяющаяся, но ты, уехавший от антисемитизма из Совка, каждый раз по-особому понимаешь и слышишь эти песенки. Как-то с дрожью в руках бежишь к помосту, где только что пели эти дети, делать фотографии, как будто боишься, что момент уйдет и ничего, кроме твоей головы, не сохранит ни памяти, ни чувства счастья, гордости, свершившегося чуда, что твои дети не узнают тот кошмар, и что ты все сделал миллион раз правильно, именно думая об их будущем.
Ну или горное озеро Тиорати в штате Нью-Йорк, прямо на границе Нью-Джерси, где небольшой пляж, прекрасный лес и до боли знакомые камни вдоль воды. Вспоминаешь, как привез дочку сюда и с маленькой удочкой учил ловить местных карасей с камня на берегу. И каждый раз боялся, что в угаре рыбалки она свалится в воду. Там неглубоко — даже 20 см нет у берега, но все равно. А какие шашлыки каждый раз с компанией там же можно сделать! Ведь рядом место для пикников. Как можно допоздна играть на гитаре и петь песни, которые знает любой постсоветский человек... И как мы здесь, нормальные люди, плюнули на все условности старого мира и собрались со всех уголков бывшего СССР, чтобы вместе посидеть, и даже не понимаем, каким образом нас там делили на нации и языки. Сидят русские, грузины, украинцы, евреи, латыши, азербайджанцы и кто с акцентом, а кто и без, но прекрасно все общаются, друг другу наливают и вместе закусывают. Наверное, надо уехать подальше от этой мутной страны, чтобы наконец-то решились все проблемы.
Но, наверное, самое любимое место — это небольшой полуостров на океане Сенди Хук. Мы туда ездили 14 лет подряд. Причем не как разовые гости, оплачивая каждый отдельный вход в парк, а как постоянные жители и посетители, покупая сезонный пропуск. И кажется, что ничего лучше, чем этот опыт просто быть не может. Выходишь на пляж, ставишь зонт, кресло, достаешь еду, сигары и флягу с чем-то крепким — и можно перед этим океаном, волнами, прибоем и отливом провести вечность. Не мешает народ вокруг. Бакланов, требующих хлеб, воспринимаешь как своих знакомых. Рыбаки, которые ловят камбалу с берега, шумно делятся с тобой впечатлениями. Дочка кушает свой любимый бутерброд с курицей под соусом ренч из местной сети Квик Чек, в который ты просто обязан по дороге заехать, иначе кайф будет совсем не тот. А старый форт из давно минувших дней каждый раз поражает своими размерами и расстраивает, что его никак не отремонтируют.
Серо-желтый нью-джерсийский песок, с мелкими камушками, ракушками и обрывками водорослей — это то, что уже стало родным. И шум прибоя тут какой-то особенный. Можно вечером гулять босиком по песку вдоль воды и ничего кроме этого прибоя не слышать. Точь-в-точь как Тони Сопрано в последней серии 4-го сезона, когда он решает купить дом-дачу для своих детей на побережье.
Вот когда вы, как и я, сможете сложить воедино детали какого-то фильма, жизни ваших детей и просто историю, того, что вы увидели — только тогда это и станет вашим домом.