С героиней этой статьи я поговорила еще пару месяцев назад. Не для статьи, а просто по душам. Я совершенно не собиралась выдавать в эфир то, что она мне рассказала. Но вчера мне на глаза попалась статья о том, как Шерил Сэндберг после смерти мужа изменила свое мнение о карьере и воспитании детей. И я поняла, что это тема для очередной колонки. Ведь многие по ошибке считают, что главное для успеха в США — это желание пробиться. А те, у кого не получилось, те, кто еле-еле выживают, сами не захотели и стать успешными, и сделать карьеру.
Шерил Сэндберг — одна из самых успешных и влиятельных женщин в мире. Она окончила «Гарвард», является членом совета директоров компании Facebook, она зарабатывает в год десятки миллионов долларов. Она же автор нашумевшей книги «Включайся», в которой описывает, как живет сама, и рассказывает о том, как женщины могут построить карьеру, если сами себе не будут препятствовать, мол, надо разрушать барьеры, а женщины пока, наоборот, часто сами их возводят. Когда книга вышла, многие критики в своих рецензиях на нее тут же отметили, что среднестатистическая работающая мама часто вообще-то связана обстоятельствами, которые затрудняют ее профессиональную жизнь, и дело не только в ее нежелании делать карьеру или учиться, а в том, что есть непреодолимые обстоятельства. Многие склонялись к тому, что речь в книге шла все-таки о привилегированных женщинах. Но Шерил Сэндберг на эту критику не ответила. Ведь в тот момент она не была одинокой мамой, своих двух детей она растила вместе с любимым мужем Дэвидом Голдбергом.
Через некоторое время после того, как «Включайся» появилась в продаже, в мае 2015 года ее муж Дэвид Голдберг внезапно умер от аритмии. Прошло еще совсем немного времени, и Шерил вдруг заявила, что те, кто критиковал ее книгу, были правы. Она написала об этом на своей странице в «Фейсбуке»:
«... Кое-кто говорил, что в книге я недостаточно уделила внимания сложностям тех женщин, у кого нет заботливого партнера, у кого нет никого вообще, кроме детей, которых надо растить. Мои критики были правы. Я никогда не почувствую в полной мере все те вызовы, на которые должны отвечать многие одинокие мамы. Но сейчас я понимаю намного больше, чем год назад». Женщина, зарабатывающая десятки миллионов долларов в год, женщина, которая может рассчитывать на любую помощь, известная, влиятельная, прекрасно образованная, в конце концов, прекрасно говорящая по-английски, не иммигрант в первом поколении, с детьми, которые давно переросли младенческий возраст и как минимум способны сами запрыгнуть в школьный автобус, и так далее, далее, далее, пожаловалась на то, как трудно быть мамой-одиночкой…
Я не увидела пост Шерил тогда, когда он появился. Но вчера прочитала статью о нем. И сразу вспомнила разговор с моей знакомой — жительницей Нью-Йорка Еленой Р. Ей тридцать восемь лет. В США она живет уже пять. Легально, знает английский чуть выше среднего, у нее трое детей: 12, 13 и 15 лет. В США она приехала вместе с мужем, который в свое время и перевез семью в Нью-Йорк, — именно он решил иммигрировать в Америку. А потом так же лихо решил вернуться обратно в Петербург, откуда они оба родом, — не смог, не потянул, не вынес того, что стал жить хуже. А Елена уезжать отказалась — у детей в США возможностей больше, решила она, они должны вырасти тут. Дальше ее рассказ от первого лица.
«Зарплата у меня пятнадцать долларов в час. Согласись, не самая маленькая. А тем, кто не знает, рекомендую проверить, сколько предлагают, например, на ресепшн — некоторым даже от двенадцати на чек. То есть на руки ты будешь получать совсем копейки. А кассиры сколько получают? А те, кто работают в стирке? У меня мало того, что пятнадцать в час, плюс шеф оплачивает мне проездной на метро, а это, между прочим, лишние сто двадцать с копейками долларов в месяц. В итоге после налогов я получаю на руки 488 долларов и шестьдесят один цент в неделю. А теперь смотри: тысячу девятьсот долларов я плачу за аренду квартиры с двумя спальнями — у меня разнополые дети, один из которых уже совсем оголтелый подросток, им нужны отдельные комнаты. Сама живу в проходной гостиной. То есть из 1952 долларов тысяча девятьсот уходят на жилье, и после уплаты аренды у меня — пятьдесят с копейками долларов на руках. Нет, переехать туда, где дешевле, я не могу, я привязана к школам детей. Буквально шаг влево-вправо, и дети потеряют автобусы, ведь если ты не относишься к тому школьному дистрикту, к которому относится школа, автобус тебе не полагается. А машины у меня нет. Да если бы и была — дети ходят в разные школы, я просто не успевала бы их развозить. А на метро отправлять их страшно, да и выходить из дома им придется ни свет ни заря. Поэтому еще два года, пока самый младший ребенок не окончит промежуточную школу, я должна прожить в этом дорогом районе.
Оказалась тут потому, что бывший муж снял тут квартиру. В итоге он уехал обратно, а я осталась тут с дорогой арендой… А еще есть счета за газ и прочее, и, самое главное, дети, которые хотят есть. Теперь я знаю все волонтерские организации, где можно взять еды и одежды, где можно разжиться бытовой техникой и мебелью. Меня знают в церкви. Ты не представляешь, КАК мне стыдно туда ходить за помощью, ведь я вроде как и с образованием, и худо-бедно, но говорю по-английски, я вообще отличаюсь от того контингента, который там бывает. Помощь от государства? Поскольку до налогов мой доход — две тысячи шестьсот долларов в месяц, я не знаю, кстати, откуда такие данные, но так посчитали в SNAP center, то мне полагается двести двадцать восемь долларов на еду в месяц на нас всех. Потому что я очень много зарабатываю. На этом все. Если вдруг я не смогу платить по счетам, то я могу подать заявление, и в течение двадцати дней будет принято решение: могут ли они оплатить мой счет за газ или свет или нет. Я когда пришла оформлять талоны на еду и узнала, сколько мне полагается, спросила: а как же мне жить? Мне сказали: ищите другую, более высокооплачиваемую работу, потому что вы и так получили много — двести долларов на еду в месяц и страховку на детей. А потом сотрудница добавила: или переезжайте в приют…
Вот я не поленилась и посмотрела, сколько у нас в Нью-Йорке тратят на приюты и вообще бездомных в год: это уже больше двух миллиардов долларов в год. Туда входит помощь для всех — для семей с детьми, которые не смогли снимать жилье, для тех, кто спит на улице летом, а зимой приходит в ночлежку. Вот если я не смогу снимать квартиру, то и на меня их будут тратить. Но я пытаюсь понять: а где логика? Зачем меня натурально толкать в тот приют, если можно чуть-чуть помочь, и я встану на ноги? Ведь сейчас учиться я не могу: я работаю еще на других работах, где мне платят наличными, кстати, потом обязательно указываю их в декларации. Мне сдавать на гражданство, и я совершенно не хочу из-за этих копеек, по сути, потом не получить его. Детей я почти не вижу: по вечерам убираю в домах, раз в неделю помогаю готовить на банкеты в ресторане, с четверга на пятницу работаю в стирке еще — перед Шаббатом белья больше в нашем районе. Платят там мало в час, но есть чаевые. Опять же, свое белье, которого много, стираю бесплатно.
В итоге мои дети не занимаются спортом, хотя старший мечтал о хоккее, и у него все данные. Средний и младшая не занимаются рисованием, хотя их спасают бесплатные уроки на «Ютубе», опять же средний поступил в школу «Марк Твен» и рисует там. В общем, о том, чтобы раскрыть потенциал детей, речи нет. Но я хочу, чтобы они выросли американцами, чтобы язык был хороший, чтобы тут окончили школы — так им легче будет потом. Ты пойми, я не жалуюсь, я просто говорю как есть: я не ращу детей в полный рост, я не расту сама вообще, куда там — сама я просто бегаю в поисках пропитания. Конечно, детям должен помогать их папа. Но он не помогает! Ну что я тут сделаю? Квартира у нас в Питере общая, официально, кстати, мы в браке. И что мне делать? Я пыталась выбить алименты, нашла адвоката через интернет — восемьдесят тысяч рублей. Даже при таком курсе доллара я не могу это осилить. Все время сравниваю нашу помощь тут с помощью в той же Германии — небо и земля.
Неужели там могут такое позволить себе, а мы нет? Ведь если бы мне платили хотя бы долларов пятьсот в месяц пособия, я бы пошла учиться сразу. Тут проблема еще в том, что высшее образование у меня есть, но оно никуда не годится в США: я историк, точнее, этнограф. Мне надо или доучиваться на кого-то полезного, или с нуля идти. Если с нуля, то есть со школьным аттестатом, то я могу бесплатно учиться — подхожу под гранты. Если на основании диплома продолжать учебу, то должна платить, но это быстрее. Но пойти я никуда не могу, потому что тогда мы все потеряем жилье и поедем в приют. Вот и считай, до тех пор, пока младшая не пойдет в колледж, я буду так жить. Это еще шесть лет. Мне повезло еще, что у меня старший сын очень ответственный. Например, этим летом он заработал на телефоны для всех. Но оплата телефонов на мне, конечно. А это сто с лишним долларов в месяц. Знаешь, я все время слушаю о том, как много получают те, кто не работают, те, у кого много детей, и все время хочу спросить: а сколько? Сколько они там получают? И получается, что лучше рожать детей и не пахать, тогда государство пожалеет тебя? У меня есть знакомый, молодой достаточно парень, ему сорок четыре года, американец. В ранней молодости он мешал наркотики — экстази и кокаин например. В итоге получил проблемы со здоровьем: у него случаются внезапно судорожные приступы. Он может за рулем начать дергаться, и просто, когда идет по улице. Работает он только за наличные, получает фудстемпы почти столько же, сколько и я, и ему оплачивается квартира. Я на это смотрю и думаю — пойти тоже что ли помешать экстази с кокаином и получить инвалидность вот такую? Смех смехом, а ведь ему помогают, а мне нет… И не то, чтобы я хочу, чтобы у него отобрали помощь, я хочу, чтобы она логичнее была как-то, чтобы в этом был здравый смысл. Чтобы политики думали о тех, кто работает и в итоге еле-еле выживает.
Я очень люблю США, очень, даже несмотря на то, что мои дети тут не получили то, чего бы им и мне хотелось, но это на этом этапе, он временный, потом будет колледж и университеты, и они пробьются. Но эта мысль о том, что миллионы таких, как я, бьются, и они не приносят пользу стране, потому что не раскрывают свой потенциал, не дает мне покоя. Это иллюзия равных возможностей… Вот мне, чтобы перейти на принципиально иной этап жизни, надо отправить на работу всех детей или выиграть в лотерею, или выйти замуж удачно… в общем, должны измениться обстоятельства. Я сама их пока изменить не могу — некогда, ведь если я одну неделю всего не поработаю на второй работе, моим детям нечего будет есть. Какая уж тут карьера и какое раскрытие потенциала, пусть его у меня и хоть отбавляй. А ведь я могла бы приносить этой стране пользу, мои дети могли бы тут добиться большего, будь у них иное детство. Получи я помощь на каком-то этапе, и государству не пришлось бы давать нам этих денег на фудстемпы и оплачивать страховку. Жаль, что так».